Вчера я встретился со свом supervisor’ом (научным руководителем). Это профессор Питер Хакер из St. John’s College. Как мне сегодня сказали, это самый богатый колледж в Оксфорде и работать в нем особенно престижно. Вчера я был там и проник в святая святых – личный кабинет оксфордсокого профессора философии. Реальность оказалась примерно такой, какой и рисовало ее мне мое воображение, подпитанное английскими фильмами (см. например «Витгенштейн» Дерека Джармена). Просторное помещение, высокие потолки, большие старинные окна (колледжу, слава богу, тоже уже лет 450), на полу паркет, ковры, огромный камин, вокруг него резная мягкая мебель - красивое дерево, кожа. Вдоль стен книги, книги, книги – от пола до потолка. Однако, профессор оказался не столь уж и консервативен по отношению к высоким технологиям, поскольку в противоположной стороне комнаты я обнаружил очень даже современный мультимедиа уголок с 19 дюймовым жк-монитором и всякими прибамбасами вроде фотопринтера и т.д. Ну, и конечно массивный письменный стол (отдельно от компьютерного стола), со всякими там паркерами и фотографиями жены и детей.
Профессор Хакер – один из авторитетных на сегодняшний день представителей современной аналитической философии. Прежде всего, он известен своими монументальными по объему и тщательности изложения интерпретациями и комментариями учения, пожалуй, самого выдающегося философа ХХ века – Людвига Витгенштейна. («Все мы находимся в тени Витгенштейна» - сказал однажды Майкл Даммит). Тот, кто изучает наследие Витгенштейна, не может в настоящий момент пройти мимо Хакера. Ну, вот и я забрел к нему на огонек
Профессор оказался человеком лет 65, высоким, слегка худощавым, бородатым, седоватым, лысоватым (а каким он мог еще быть?
) и очень приветливым и отзывчивым (а может быть, просто воспитанным – и ему мои исследования, на самом деле, глубоко пох). Так или иначе, но его вид меня сразу успокоил и слегка расслабил. Я сказал, что мой уровень разговорного английского, к сожалению, не позволит мне провести беседу на серьезном уровне тщательности и глубины погружения в предмет, но я, если профессор позволит, сформулирую некоторые вопросы и буду, в основном, слушать ответы. На том и порешили. Минут пять я посвятил своей презентации, рассказал, кто, откуда, чем занимаюсь и что уже написал. Потом достал подготовленный список литературы, которую я намереваюсь частично освоить в библиотеках Оксфорда, и попросил профессора прокомментировать ее, что он и сделал, добросовестно посвящая мне свое время. Далее я, в тайне вынашивая коварные планы, заикнулся о том, что в российских библиотеках, к сожалению, литературы мало, в частности, там нет Ваших, уважаемый профессор, книг. Видимо, мой намек был слишком очевиден, ибо Хакер улыбнулся, полез на книжную полку, достал пару своих книг, подписал их и протянул мне. Будем считать, что поездка уже состоялась не зря – подумал я. Однако затем продолжил наступление и весьма льстиво начал нашептывать, что, мол, читал я у другого английского философа – Нормана Малкольма, что Питер Хакер имеет в своем распоряжении очень редкие материалы – не вошедшие в какие-либо изданные произведения манускрипты Витгенштейна, которые только по большому блату и за большие деньги можно достать в архиве божественного Людвига в Австрии. Не знаю, то ли профессор растаял от лести, то ли, наоборот, подумал, да когда этот русский отстанет от меня наконец, но – о, чудо! – взял да и подарил мне кое-какие копии этих самых манускриптов (в электронной форме, на СD, как профессор новой формации), чем привел меня в состояние полного блаженства.
Правда, без ложки дегтя тоже не обошлось, ибо столь необходимую мне 6-ю часть «Заметок по философии математики», в которой Витгенштейн обсуждает проблему следования правилу, и которая имеется только во 2-м исправленном издании данной книги, которое, в свою очередь, отсутствует в России (в русском переводе есть только 1-е издание), профессор все же зажал и мне не подарил. Что-нибудь попробую придумать – может быть, откопирую.
Только после того, как получил все презенты, я завел разговор о Крипке. Хакер сразу насторожился и немного помрачнел. И было от чего. Он, оксфордский профессор, в течение 25 лет писал монументальные сочинения о Витгенштейне и тут появился этот американский выскочка, гениальный еврейский мальчик – Сол Крипке, – написал тоненькую книжку «Витгенштейн о правилах и индивидуальном языке» и тут же стал знаменит, затмив своим блестящим стилем и оригинальностью интерпретации всю академическую работу Хакера. Естественно, итоговым наставлением в беседе прозвучала максима: «Не читайте Крипке, читайте самого Витгенштейна». Я с большим рвением поддержал эту инициативу, размахивая головой сверху вниз с весьма внушительной амплитудой, однако, при этом, держал-таки в кармане фигу. Ведь я все же думаю, что Крипке – это круто!
Вообще, в процессе того, как я слушал монологи профессора, как он рассказывал мне о дискуссиях со своими коллегами – М. Даммитом, К. Райтом, Н. Малколмом, фон Вригтом и, кстати, с тем же С. Крипке, то есть как раз теми, кто является лидерами аналитического движения в настоящий момент, меня не покидала пафосное ощущение, что вот здесь, в частности, в этой комнате, и творится то, что называется современной западной философией.
зы – фотаться у профа мне было неудобно – поэтому только фотка меня самого в Оксфорде, на подходе к St. John’s College.