Книги

Раздел для неформального общения.

Какие книги вы предпочитаете читать?

Традиционные
16
59%
Электронные
7
26%
Да ну, на!
4
15%
 
Всего голосов: 27
Аватара пользователя
Да ну, на!™
Сообщения: 4469
Зарегистрирован: Ср авг 31, 2005 14:44
Откуда: Виртуалия
Контактная информация:

Сообщение Да ну, на!™ » Пн окт 26, 2015 17:52

ququ
Все пидapacы, один я Д'Артаньян :ololo:
Эмблема Серп и Молот. Коси и Забивай!
ТомМич
4 выезда за Томь
Сообщения: 4504
Зарегистрирован: Сб фев 06, 2010 20:50
Откуда: ТОМСК
Контактная информация:

Сообщение ТомМич » Пн окт 26, 2015 22:51

ququ, интересно, кто-то за ним ходил и записывал? Или он оставил документальные свидетельства? ;)
Я не интеллигент, у меня профессия есть (с) Л. Гумилев
Аватара пользователя
ququ
Сообщения: 20446
Зарегистрирован: Пн авг 29, 2005 11:19
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение ququ » Вт окт 27, 2015 10:15

ТомМич
вроде бы всё это из "Окаянных дней", которые он всю жизнь дописывал и переписывал
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.
Зинаида Гиппиус, 1928 год.
Аватара пользователя
ququ
Сообщения: 20446
Зарегистрирован: Пн авг 29, 2005 11:19
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение ququ » Ср окт 28, 2015 11:05

Марк Твен был не только одним из самых остроумных авторов всех времен, но и большим шутником.

В свободное время он любил писать в газеты опровержения о своей смерти. Что-то вроде «Слухи о моей смерти сильно преувеличены». В конце концов, он достал всех редакторов газет, и они стали к этому сообщению приписывать «К сожалению».

AdMe.ru собрал яркие, мудрые и ироничные цитаты мастера слова.

1.Единственный способ сохранить здоровье — это есть то, чего не хочешь, пить то, чего не любишь, и делать то, что не нравится.
2.Хорошие друзья, хорошие книги и спящая совесть — вот идеальная жизнь.
3.Нельзя полагаться на глаза, если расфокусировано воображение.
4.Пессимизм — это всего лишь слово, которым слабонервные называют мудрость.
5.Чтобы быть счастливым, надо жить в своем собственном раю! Неужели вы думали, что один и тот же рай может удовлетворить всех людей без исключения?

6.Стоит дать слово, что не будешь чего-нибудь делать, как непременно этого захочется.
7.Лето — это время года, когда очень жарко, чтобы заниматься вещами, которыми заниматься зимой было очень холодно.
8.Нет ничего более раздражающего, чем хороший пример.
9.Замечательно, что Америку открыли, но было бы куда более замечательно, если бы Колумб проплыл мимо.
10.Тот, кто не читает хороших книг, не имеет преимуществ перед человеком, который не умеет читать.

11.Кто не знает, куда направляется, очень удивится, попав не туда.
12.Морщины должны только обозначать места, где раньше были улыбки.
13.Тысячи гениев живут и умирают безвестными — либо неузнанными другими, либо неузнанными самими собой.
14.Право на глупость — одна из гарантий свободного развития личности.
15.Классика — то, что каждый считает нужным прочесть и никто не читает.

16.Худшее одиночество — это когда человеку неуютно с самим собой.
17.Создать человека была славная и оригинальная мысль. Но создавать после этого овцу значило повторяться.
18.Если бы все люди думали одинаково, никто тогда не играл бы на скачках.
19.Раз в жизни фортуна стучится в дверь каждого человека, но человек в это время нередко сидит в ближайшей пивной и никакого стука не слышит.
20.В 50 человек может быть ослом, не будучи оптимистом, но уже не может быть оптимистом, не будучи ослом.

21.Нам нравятся люди, которые смело говорят нам, что думают, при условии что они думают так же, как мы.
22.«Дети и дураки всегда говорят правду», — гласит старинная мудрость. Вывод ясен: взрослые и мудрые люди правду никогда не говорят.
23.1 апреля — день, напоминающий нам о том, кто мы такие все остальные 364 дня.
24.Нет более жалкого зрелища, чем человек, объясняющий свою шутку.
25.Часто самый верный способ ввести человека в заблуждение — сказать ему чистую правду.

26.Быть хорошим — это так изнашивает человека!
27.Меня хвалили великое множество раз, и я всегда смущался; я каждый раз чувствовал, что можно было сказать больше.
28.Когда я и моя жена расходимся во мнениях, мы обычно поступаем так, как хочет она. Жена называет это компромиссом.
29.Когда мне было 14, мой отец был так глуп, что я с трудом переносил его; но когда мне исполнился 21 год, я был изумлен, насколько этот старый человек поумнел за последние 7 лет.
30.Бросить курить легко. Я сам бросал раз сто.

31.Я никогда не позволял школе вмешиваться в мое образование.
32.Лучше молчать и показаться дураком, чем заговорить и развеять все сомнения.
33.Если тебе нужны деньги, иди к чужим; если тебе нужны советы, иди к друзьям; а если тебе ничего не нужно — иди к родственникам.
34.Задайтесь целью ежедневно делать то, что не по душе. Это золотое правило поможет вам выполнять свой долг без отвращения.
35.Если вы заметили, что вы на стороне большинства, — это верный признак того, что пора меняться.

36.Не откладывай на завтра то, что можешь отложить на послезавтра.
37.Когда сомневаетесь, говорите правду.
38.Когда ты сердит — считай до четырех; когда очень сердит — ругайся!
39.Правду следует подавать так, как подают пальто, а не швырять в лицо, как мокрое полотенце.
40.Требуется более трех недель, чтобы подготовить хорошую речь экспромтом.

41.Всегда поступай правильно. Это доставит удовольствие некоторым людям и удивит всех прочих.
42.Покупайте землю — ведь ее уже больше никто не производит.
43.Никогда не спорьте с идиотами. Вы опуститесь до их уровня, где они вас задавят своим опытом.
44.Истина — самое ценное, что у нас есть. Давайте ее экономить.
45.Давайте жить так, чтобы даже гробовщик пожалел о нас, когда мы умрем.
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.
Зинаида Гиппиус, 1928 год.
Аватара пользователя
ququ
Сообщения: 20446
Зарегистрирован: Пн авг 29, 2005 11:19
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение ququ » Чт ноя 05, 2015 11:24

Цитаты, высказывания и афоризмы Чеховa

Если человек не пьёт и не курит, неволей начинаешь задумываться, а не сука ли он.
*
Замечательный день сегодня. То ли чай пойти выпить, то ли повеситься.
*
Дешевизна русского товара — это диплом на его негодность.
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.
Зинаида Гиппиус, 1928 год.
Аватара пользователя
ququ
Сообщения: 20446
Зарегистрирован: Пн авг 29, 2005 11:19
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение ququ » Пн ноя 16, 2015 16:47

Что ты, княже, говорил, когда солнце меркло?
Ты сказал, что лучше смерть, нежели полон.
И стоим, окружены у речушки мелкой,
и поганые идут с четырех сторон.

Веют стрелами ветра, жаждой рты спаяло,
тесно сдвинуты щиты, отворен колчан.
Нам отсюда не уйти, с берега Каялы -
перерезал все пути половец Кончак.

Что ты, княже, говорил в час, когда затменье
пало на твои полки вороным крылом?
Ты сказал, что только смерд верует в знаменья,
и еще сказал, что смерть лучше, чем полон.

Так гори, сгорай, трава, под последней битвой.
Бей, пока в руке клинок и в очах светло.
Вся дружина полегла возле речки быстрой,
ну а князь - пошел в полон, из седла - в- седло.

Что ты, княже, говорил яростно и гордо?
Дескать, Дону зачерпнуть в золотой шелом!..
И лежу на берегу со стрелою в горле,
потому что лучше смерть, нежели полон.

Как забыли мы одно, самое простое -
что доводишься ты, князь, сватом Кончаку!
Не обидит свата сват, и побег подстроит,
и напишет кто-нибудь "Слово о полку".

Евгений Лукин
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.
Зинаида Гиппиус, 1928 год.
Аватара пользователя
ququ
Сообщения: 20446
Зарегистрирован: Пн авг 29, 2005 11:19
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение ququ » Пт дек 04, 2015 20:17

не моя мысль, а всё-таки:
если б, замужняя Татьяна Ларина тогда, Евгению дала?
Он бы ей перезвонил?
потом?
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.
Зинаида Гиппиус, 1928 год.
Аватара пользователя
TVA
Сообщения: 13555
Зарегистрирован: Пт сен 02, 2005 11:44
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение TVA » Пт дек 04, 2015 20:21

ququ, чо, опять ноги вымыл?
Это не страшно, если гуманитарии считают себя нормальными людьми. Они и считать-то толком не умеют.
Аватара пользователя
ququ
Сообщения: 20446
Зарегистрирован: Пн авг 29, 2005 11:19
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение ququ » Пт дек 04, 2015 20:34

TVA
чо, надо?
рыбы ноги не моют никогда, еслифчё
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.
Зинаида Гиппиус, 1928 год.
Аватара пользователя
TVA
Сообщения: 13555
Зарегистрирован: Пт сен 02, 2005 11:44
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение TVA » Пт дек 04, 2015 20:38

ququ, зато другим пилинг делают. Не тормози, пилингни.
Это не страшно, если гуманитарии считают себя нормальными людьми. Они и считать-то толком не умеют.
Аватара пользователя
ququ
Сообщения: 20446
Зарегистрирован: Пн авг 29, 2005 11:19
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение ququ » Пт дек 04, 2015 21:48

TVA
технарь, лампочки вкручивай!
Мы тут про это, про культуру, искусство и философию, чтоб Ваше мировоззрение попадало туда, куда, кому и где:
либо лампочки вкручивать, либо паять, где там, Вам укажут ...
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.
Зинаида Гиппиус, 1928 год.
Аватара пользователя
Да ну, на!™
Сообщения: 4469
Зарегистрирован: Ср авг 31, 2005 14:44
Откуда: Виртуалия
Контактная информация:

Сообщение Да ну, на!™ » Пт дек 04, 2015 21:56

ququ
А можно амебу к инфузории припаять? Классный тандемчик получится.
Эмблема Серп и Молот. Коси и Забивай!
Аватара пользователя
ququ
Сообщения: 20446
Зарегистрирован: Пн авг 29, 2005 11:19
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение ququ » Пт дек 04, 2015 23:11

уже Чубайс с нанотехнологиями силиконовую долину обскакал, а они всё с паяльником в айфоны лезут ... тиасуровцы, одним словом ...
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.
Зинаида Гиппиус, 1928 год.
Аватара пользователя
ququ
Сообщения: 20446
Зарегистрирован: Пн авг 29, 2005 11:19
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение ququ » Сб дек 05, 2015 18:23

Золотой Теленок
К вечеру первого дня в вагон советских корреспондентов явились два вестника капиталистического мира: представитель свободомыслящей австрийской газеты господин Гейнрих и американец Хирам Бурман. Они пришли знакомиться. Господин Гейнрих был невелик ростом. На мистере Хираме была мягкая шляпа с подкрученными полями. Оба говорили по-русски довольно чисто и правильно. Некоторое время все молча стояли в коридоре, с интересом разглядывая друг друга. Для разгона заговорили о Художественном театре. Гейнрих театр похвалил, а мистер Бурман уклончиво заметил, что в СССР его, как сиониста, больше всего интересует еврейский вопрос.
- У нас такого вопроса уже нет, - сказал Паламидов.
- Как же может не быть еврейского вопроса? - удивился Хирам.
- Нету. Не существует.
Мистер Бурман взволновался. Всю жизнь он писал в своей газете статьи по еврейскому вопросу, и расстаться с этим вопросом ему было больно.
- Но ведь в России есть евреи? - сказал он осторожно.
- Есть, - ответил Паламидов.
- Значит, есть и вопрос?
- Нет. Евреи есть, а вопроса нет.
Электричество, скопившееся в вагонном коридоре, было несколько разряжено появлением Ухудшанского. Он шел к умывальнику с полотенцем на шее.
- Разговариваете? - сказал он, покачиваясь от быстрого хода поезда. - Ну, ну.
Когда он возвращался назад, чистый и бодрый, с каплями воды на висках, спор охватил уже весь коридор. Из купе вышли совжурналисты, из соседнего вагона явилось несколько ударников, пришли еще два иностранца, итальянский корреспондент с фашистским жетоном, изображающим ликторский пучок и топорик, в петлице пиджака, и немецкий профессор-востоковед, ехавший на торжество по приглашению Вокса. Фронт спора был очень широк - от строительства социализма в СССР до входящих на Западе в моду мужских беретов. И по всем пунктам, каковы бы они ни были, возникали разногласия.
- Спорите? Ну, ну, - сказал Ухудшанский, удаляясь в свое купе.
В общем шуме можно было различить только отдельные выкрики.
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.
Зинаида Гиппиус, 1928 год.
Аватара пользователя
ququ
Сообщения: 20446
Зарегистрирован: Пн авг 29, 2005 11:19
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение ququ » Сб дек 12, 2015 11:04

Ледяной трон
ЛИТЕРАТУРА В ЯЩИКЕ

Сказать много и не сказать ничего – странная особенность фильмов, создаваемых о Набокове. Уже сложилась традиция рассказа о классике – ощупывание пыльных реликвий из музейного сундука, прогулка шелестящей аллеей и хроника, где яростная подлая сила готовится к грабежу и насилию… Вот и фильм «Владимир Набоков. Русские корни» («Культура») идеально вписался в формат. Авторы всех этих фильмов словно договорились. Они не желают произнести то, что уже очевидно. Сделаем это за них.


Валерий РОКОТОВ

Spoiler: show
Набоков сходит со своего трона. Коронованный либеральными обожателями, поставленный высоко над советской литературой, он тихо отплывает от нашего берега вместе со своим особенным синтаксисом. Он снова становится эмигрантом, и его творчество снова выглядит чем-то бесконечно чужим.
Трагедия открывает глаза. Она возвращает имена тех, с кем мы связаны единством судьбы, и заставляет трезво взглянуть на тех, кто прыгал клопами по иностранным диванам. Ты вдруг видишь, что изысканная литература насквозь лицемерна и таит в себе зло и что чистое искусство, усыпляя души, намного превосходит напалм. Возможно, для этого трагедия и была послана – чтобы никогда больше так по-детски не попадаться, вознося стилистические красоты над смыслами.

Период царства Набокова оставил крайне неприятный осадок, какой всегда оставляет обман.
Тебе был вполне симпатичен рассказчик, тонкий, влюблённый в Пушкина и Гоголя эмигрант с аристократическими корнями. Ты полюбил его слог. Ты видел в нём истинного интеллигента, лишённого суеты, наделённого трудолюбием и имеющего абсолютное представление об этических рамках. Казалось, такой человек никогда не уронит себя – не опустится до жалких приёмов. Надышавшись воздухом чистой литературы, он произнесёт нечто важное. Ведь критика режимов и революций предполагает философскую высоту.

Когда сын Набокова опустошил все коробки со своим законным наследством, выяснилось, что великий писатель, исписав бездну бумаги, умудрился не сказать ничего. Мир, созданный в его книгах, оказался исключительно миром блёсток и карикатур. Набоков минус стиль равнялся нулю. Он оказался голым королём, который ещё и охотно влез в грязь, заявив, что чистое искусство имеет на это право. Оказалось, что его чувство свободы основано на банальнейшей, постыдной идее, роднящей его с де Садом. В его закатном творчестве проявилось очевидное презрение к человеку, которому он высокомерно бросал свои сочинения. И это многое объяснило в его былом творчестве, казалось, шагающем от победы к победе.
Сегодня, скользя взглядом по корешкам набоковских книг, ясно осознаёшь: в этом нет ни единой подлинной ноты. Здесь всё – имитация, здесь всюду – расчёт и угадывание.
Его ранний, исполненный стилистической свежести роман «Король, дама, валет» – вещь показательная. Там кроткий провинциал садится в поезд и катит в Берлин. Музыка слов бесподобна. Не думаю, что кому-либо по силам тягаться с Набоковым в надежде затмить его языковое звучание. Однако книга восхищает ровно до того момента, когда писатель начинает интриговать. С этой страницы ты погружаешься в кропотливое описание заговора и несостоявшегося убийства, постепенно с ужасом осознавая цель автора, завлекающего солидного покупателя романом, изящным и интригующим.
Но ключом к Набокову служит, конечно, «Дар». В этой книге он отражается ясно. Здесь предъявляется символ ненависти, оттачивается метод и предвосхищается путь.

«Дар» отличает прежде всего карикатура на Чернышевского. Глава о нём – остров в море цветастой и пустой писанины. Набоков усердно пытается вызвать отвращение к Чернышевскому. Он лезет в его частную жизнь, как вор в распахнутое окно. Он ищет, чем бы тут поживиться. (Эта страсть перемывать косточки и жевать сплетни – отличительная черта русского зарубежья.) Он смакует забытый дневник, находя в нём массу пикантного, и перечисляет все гадости, о классике сказанные. Мы узнаём массу безумно важного: как Чернышевский сидел в сортире, чем он страдал и как нелепо питался. Точно подсчитаны измены жены. Всё пронумеровано и слито в книгу. Ничего не упущено.
Эпатажная глава так гадка, что сострадание к герою в финале звучит бесконечно фальшиво. Опережая критику, Набоков сочиняет ряд бледных рецензий, в которых ругают автора, но при этом отмечают его остроумие и талант.

Набоков не только самоутверждается в этой мазне. Он хочет раздавить русского разночинца, виновника своих бед. Он издевается над нелепой гражданской нотой и надеждами на то, что чернь способна взлететь. Чернь способна лишь грабить. Восставший народ не торопится окрыляться и созидать рай. Он спешит к семейному сейфу под предводительством лакея-предателя. В этом набоковское понимание революции.
Объективность мало тревожит автора «Дара». Его не волнует то, что Чернышевский демонстративно отказался от литературности, от эффектных приёмов. Этим признанием просто открывается «Что делать?». Его не волнует то, что это фигура трагическая и в утопии Чернышевского криком кричит человечность. Его не волнует то, что столь куцее понимание революции опровергают крестьянские отроки, прущие в размотанных портянках на белые пулемёты, и женщины-агитаторы, расстрелянные в Одессе вежливыми французами.

Набоков трагедию Чернышевского пытается снять, утопии высмеять, а до понимания революции ему вообще дела нет никакого. Ему нужно долбануть, «трахнуть хорошенько» – так чтобы имя его прозвучало, да ещё всей гадине разночинской аукнулось.

Чернышевский для Набокова – это суровый жрец опасной мечты, звонарь, вызванивающий революцию. Он назначен виновным за то, что произошло: за то, что нет больше дома в солнечной Выре, нет прозрачного леса и душки-помещика, живущего по соседству. Почему-то именно Чернышевский, а не Мор, Кампанелла, Руссо, Сен-Симон или Фурье, во всём этом повинен. Именно Чернышевский с его скромной утопией должен отдуваться за всех.
Философ вообще много чем провинился. Он ведь ещё и отъявленный враг чистого искусства, того самого, которому всецело предан Набоков.
Чернышевский в «Даре» – это жалкий, вздорный старик, чьи взгляды убоги. Читателю ничего толком не объясняется. Просто рисуется карикатура, производится изящный плевок.

При таком подходе получается не повесть, не книга в книге. Выходит акт инвентаризации, список уродств, упорно раздуваемых и совершенно неочевидных. И автором этого чудно выписанного и стыдного сочинения ну никак не может оказаться главный герой «Дара», этот робкий романтик. Это варганил зрелый хищник, изголодавшийся по признанию. Точное понимание целей – вот что выдаёт данный сосредоточенно-беспощадный стиль и грязные технологии успеха, которые в итоге вознесут Набокова на вершину мировой славы.

Он будет шагать к своей цели – шагать через стыд, через ясное осознание того, что, испачкавшись, теряешь моральное право на осуждение режимов и революций. Описав в звонких рифмах акт мастурбации, пропев песню о педофиле, увлёкшись «эротиадой», ты заявляешь о себе как о торговце, продающем эстетический эпатаж, и можешь отстаивать лишь одно право – право уподобиться зверю. Ты можешь кричать лишь о том, что всякий режим, не позволяющий тебе обрасти шерстью, ужасен.

Направляясь во двор с рукописью «Лолиты», приговорённой к сожжению, и поворачивая назад, Набоков будет что-то в себе доламывать. Он будет дотаптывать в себе русского интеллигента, глушить его голос, его раздражающее ворчание. Он будет чувствовать на себе тяжёлый взгляд классиков и отстреливаться иронией и издёвкой. Он будет вполне понимать, что содержание в литературе неотменяемо, и будет неустанно заполнять пустоту своих книг облаком блёсток, невыносимой детализацией, и это разовьётся в полноценный невроз.
Есть ингредиент, за вычетом которого нет литературы. И этот ингредиент – глубина. И сколько бы автор ни вливал в свою книгу изысканности, всё равно создаваемый текст остаётся чем-то не вполне достойным человеческого ума.
Отмахиваясь от этого обстоятельства, Набоков примет позу и начнёт нести агрессивную чушь, и чем больше слов он произнесёт, тем очевиднее будет шаткость его позиции.

Его лекции по литературе поверхностны и лукавы. Видно, как он вбивает в юные головы чисто эстетские установки. Видно, как он постоянно оправдывает и утверждает себя.
Его удары по Достоевскому показательны. Набоков нападает на него с тем остервенением, с каким дефицит мысли нападает на бездну сознания. Он ополчается на то, что от него скрыто. На то, во что он не желает вникать. Скучно всё это, господа, да и утянет ещё, чего доброго, в такие дебри, из которых не выберешься, – где нагрузят сознание, оживят чувство долга, изменят мировоззрение и отнимут покой. Зачем это нам, пламенным энтомологам? Бежать от этого, отстреливаясь залпами бронебойной иронии!

«Всё это изложено достаточно путано и туманно, и нам ни к чему погружаться в этот туман», – так «разоблачается» Достоевский. И как-то неловко становится за разоблачителя, уходящего от серьёзного обсуждения, соря´щего мелочью и упрекающего автора былого столетия за его стиль.
Иногда Набоков даёт понять, что философски подкован, бросаясь словечками типа «гегелевская триада» или упоминая вскользь Фейербаха. Но отчётливо видно, что эта область знаний для него – ненужный, противный своей заумью, своим вечным поиском мир. Он отмахивается от него, прячась за удобную формулу: «Искусство должно не заставлять думать, а заставлять трепетать». И этой мантрой отвращает читательскую паству от мыслящей литературы (по нему – «дребедени»), призывая: не думайте, наслаждайтесь, впадайте в трепет от слов! Он нападает на мысль, которая всегда очаровывала и питала искусство, на ту самую мысль, которой изливается жизнь.

Нападки Набокова на Достоевского – это критика органиста флейтистом. Мощь акустики, масштаб замыслов, очевидный метафизический драйв – вся эта нависшая громада пугает, бесит своей серьёзностью, своим взыванием к сложности, вере и состраданию. Всё это заглушает твой трепетный перелив, вселяя чувство ничтожности. Поэтому Набоков не спорит с сумрачным классиком, а пытается отменить его, «развенчать». Неслучайно рвал его книги перед студентами. Для него философия Достоевского – лишь бред разгорячённого и явно нездорового разума. Его доводы смехотворны. Он лупит по слабым местам Достоевского, которые всем видны и которые ему живой читатель прощает, при этом почти не упоминая о сильных. Просто нет никакого такого явления в литературе, никакого феномена. Нет бездны человеческого сознания, нет великой драмы души. Есть сплав безмерной сентиментальности и детектива, почерпнутых из западной литературы. И всё. И это утверждает интеллектуал. Тянет ответить: иди-ка ты лучше, барин, лови своих бабочек.

Набоков всегда чурался типичности, но оказался типичен. Его взгляд на искусство – это позиция типичного аристократа, которую никакие мировые катаклизмы не способны *любить*. Это надменное ледяное спокойствие, иногда взрываемое воспоминанием о том, что шелестящий рай безвозвратно утерян, изгажен денщиками и коридорными.

В редкие минуты Набоков выходит из равновесия – когда вспоминает о большевиках. Он, конечно, слишком умён, чтобы негодовать от имени класса изгнанных феодалов. Поэтому бьёт другим. Он тонко бросает: вы материальны, вы строите мещанское общество. Это справедливый упрёк, и Набоков в итоге оказался провидцем. Но ведь так было не сразу. Перед тем как расплескаться по карте мещанским болотом, этот ненавистный, осмеянный им режим воссоздал Россию в невиданном доселе величии, сохранил народ и выиграл войну с фашизмом – то есть сделал всё, чтобы Набокова было кому читать.

Хорошо бы об этом помнить всем, даже тем, кто, послал всё к далёкой матери и обрёл своё счастье в искусстве петь.
Сегодня ясно осознаёшь, что именно отсутствие содержания и сделало Набокова Набоковым. Он целиком растворился в изяществе, всю творческую энергию направив на извлечение звуков. Звуком, нотой он в итоге и стал. Если бы содержание было, это был бы другой писатель, возможно, явивший миру что-то абсолютно неслыханное. Но вышло иначе. Вместо подлинной драмы и глубины явлен был симулякр – светлая ностальгия по ушедшей России, запечатлённой детским сознанием, эта чрезвычайно удобная ниша мировоззрения, позволяющая рисовать себя кем-то и не вдаваться в дискуссии. А под занавес к привычному негодованию по поводу русских революционеров прибавился свод торжественных PR-принципов, салютующих новой родине и звучащих, как текст присяги.

Сегодня, читая Набокова, ловишь себя на мысли, что даром теряешь время. Тебя быстро усыпляет журчание его текста, текущего неторопливым потоком и начисто лишённого смысла. Ты вполне понимаешь, что стояло за его коронацией. Набоковым, его высотами стиля и звонкими оплеухами классикам долбали не только по советскому хилиазму. Он оказался идеальной машиной оглупления, крайне важной для нового, постмодернистского общества. Неслучайно постмодернисты смотрят на него, как на бога.

Набоков мечтал увидеть Россию, где издан «Дар». Он не дожил до этого счастья, но нам вполне повезло. Мы увидели страну, где погасли звёзды и просветлённая, обладающая безупречным вкусом элита обнажила клыки. В этой стране восславили всех, кто тащил в культуру Танатос и от кого культура защищалась с помощью советских властей, действующих то мудро, то тупо.

Эта страна отвела своё культурное поле под мусорный полигон. Она увлеклась магазинами, отринула смыслы и исполнилась высокомерной, презрительной, неслыханной пустоты. В пропаганду этой пустоты включилась вся продвинутая тусовка. Целая орава творцов с антисоветской ржачкой, с полными ртами танатальных стихов, с эпатажем и гимнами эстетизму впряглась в процесс и потащила страну, созданную огнём истории, в холод и лёд, в энтропию и гибель.

Они уже почти победили, почти сковали всё льдом, когда что-то произошло. Негромкая, беспафосная мелодия вдруг воскресила память о тех, кто воевал и любил, и живые слова сквозь толщу цинизма и карнавального гама пробились к сердцам из потрёпанных книг. И зашатались хрустальные троны, и повеяло кострами весны.

Лолита, Камера обскура, В защиту Лужина, Дар, Новеллы ...
оказывается много Набокова прочитал ...
сформулировать никогда, не смог бы так, с вышеизложненным согласен на 146 %
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.
Зинаида Гиппиус, 1928 год.
Аватара пользователя
ququ
Сообщения: 20446
Зарегистрирован: Пн авг 29, 2005 11:19
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение ququ » Ср дек 16, 2015 12:04

u411.jpg
u411.jpg (41.22 КБ) 2581 просмотр
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.
Зинаида Гиппиус, 1928 год.
Аватара пользователя
ququ
Сообщения: 20446
Зарегистрирован: Пн авг 29, 2005 11:19
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение ququ » Сб дек 19, 2015 17:20

вспомнилось чё-то
Моментально на столе выстроились холодная смирновка во льду, английская
горькая, шустовская рябиновка и портвейн Леве No 50 рядом с бутылкой пикона.
Еще двое пронесли два окорока провесной, нарезанной прозрачно розовыми,
бумажной толщины, ломтиками. Еще поднос, на нем тыква с огурцами, жареные
мозги дымились на черном хлебе и два серебряных жбана с серой зернистой и
блестяще-черной ачуевской паюсной икрой. Неслышно вырос Кузьма с блюдом
семги, украшенной угольниками лимона.
-- Кузьма, а ведь ты забыл меня.
-- Никак нет-с... Извольте посмотреть. На третьем подносе стояла в
салфетке бутылка эля и три стопочки.
-- Нешто можно забыть, помнлуйте-с!
Начали попервоначалу "под селедочку".
-- Для рифмы, как говаривал И. Ф. Горбунов: водка -- селедка.
Потом под икру ачуевскую, потом под зернистую с крошечным расстегаем из
налимьих печенок, по рюмке сперва белой холодной смирновки со льдом, а потом
ее же, подкрашенной пикончиком, выпили английской под мозги и зубровки под
салат оливье...
После каждой рюмки тарелочки из-под закуски сменялись новыми...

"Москва и москвичи"--главная, наиболее известная книга В. А. Гиляровского. Она вобрала в себя более чем полувековые впечатления о Москве и ее обитателях.

не тхт
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.
Зинаида Гиппиус, 1928 год.
Аватара пользователя
Drums
The Earl of Chelsea
Сообщения: 19080
Зарегистрирован: Пт авг 26, 2005 17:45
Откуда: Томск
Контактная информация:

Сообщение Drums » Вс дек 20, 2015 18:35

Гузель Яхина "Зулейха открывает глаза"

Данный роман получил главный приз (3 млн. руб.) ежегодной российской премии "Большая книга" в 2015 г. Молодая писательница из Татарстана.
Деревни под Казанью первых годов советской власти. Добротно прописаны патриархальный стиль, мифологическое мышление крестьян-татар. Затем наступает раскулачивание и татар везут в Сибирь. Их лагерь располагается в Красноярском крае на берегу Ангары, недалеко от Енисея. Суровые испытания татарского народа глазами женщины.
Прочитал с интересом. Оригинальна сама подача материала: женская лагерная проза. Весьма колоритным выглядит этнический аспект: татары и иные народы-переселенцы в Сибири. Автор, конечно же, не обошла две важнейших женских темы: лирические чувства и материнство. Обе темы раскрыты достаточно стильно: аскетично, без пышности в описаниях, но проникновенно, под стать описаниям суровой сибирской тайги.
Рекомендую тем, кому может быть интересна современная отечественная литература. 8^)

Вернуться в «ПИВНАЯ»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 25 гостей

cron