Переделать СибирьНастало время подведения предварительных итогов нашего движения. Увы, они не слишком воодушевляющие. С 2005 года велись интенсивные дискуссии в Интернете, велась агитация, вышла даже книга "Идея сибирской самостоятельности вчера и сегодня". Однако, по большей части, интернет-споры так и остались интернет-спорами. Уже в 2008 году наметился сильный спад активности, интереса, быстро приведший некогда бурную деятельность практически к нулю.
Конечно, этот период не прошел даром, и были достигнуты важные результаты. Самым важным и главным я считаю проект Ярослава Золотарева по возрождению сибирского языка. Однако, в достижении главных целей можно констатировать неудачу.
Причины этой неудачи, а в том, что сибирское движение постигла именно неудача - сейчас в этом нет особых сомнений, состоят в том, что все мы, так или иначе, считали, что сибирское общество готово к изменениям и ждет только импульса, искры, чтобы сбросить с себя старую, полуколониальную кожу. По сути дела, все, что делалось, было пропитано этим заблуждением.
Происхождение этого заблуждения связано с областниками, которые выдвинули идею "сибирских штатов". Тогда, в 1860-х годах в Сибири не было ни класса, ни группы, ни даже отдельных людей, которые могли бы воспринять эту идею. Однако, областники, чтобы не пасть духом в борьбе, породили идею, что на самом-то деле сибирское общество "готово", и нужно только чиркнуть...
Поскольку все мы так или иначе начинали с областников, с их трудов, и особенно книги Ядринцева "Сибирь как колония", мы также впитали этот предрассудок прекраснодушных мечтателей. Он был чем-то вроде угарного газа, без цвета и запаха, но при этом отравляющего. Вот мы надышались этим "газом", восприняли без какой-либо критики этот областнический предрассудок.
В течение 150 лет с тех пор несколько раз было показано, что эта идея ложная. Чиркать и даже подносить спичку пытались много раз. Это было и в начале ХХ века, и во время революции, когда появилось 123-дневное правительство Сибири, и в начале 1990-х годов. Наше движение также стало очередным эпизодом этих бесплодных усилий. Увы, сибирское общество никак не отреагировало на эти попытки, ни тогда, ни сейчас. Реально, под влиянием этого областнического предрассудка о готовности сибирского общества к переменам, мы кричали в пустоту.
Конечно, можно было бы сказать, что я-то мол понимал истинное положение дел. Однако, так я сказать не могу. У меня были определенные подозрения насчет областничества и была даже критика. Но вот понимание основного уязвимого места в областничестве, которое и превращало все попытки и усилия в ноль, пришло только сейчас, после некоторого анализа накопленного опыта и практики.
Дело в том, что сибирское общество не хочет меняться и не будет меняться. Его, в подавляющей массе устраивает сложившееся положение, которое определяет место и нишу почти для каждого человека.
А как же протесты и недовольство? Здесь нужно обратить внимание на тот факт, что все сибирские протесты имели один характернейший момент - они все были реакцией на какой-то внешний раздражитель. Например, затеяли прокладку нефтепровода вдоль Байкала - начался протест. Раздражитель убрали, нефтепровод перенесли, и протест кончился. Хотя проблема нефтепроводов далеко не была решена, и ВСТО потом потек, как решето. Показательным был момент, когда активисты защиты Байкала от нефтепровода категорически отказались от защиты ангарцев от опасного производства по обогащению урана.
И так можно сказать про все протестные кампании: борьбу с Эвенкийской ГЭС, эпопею вокруг Саяно-Шушенской ГЭС, взрыв шахты "Распадской", и множество других менее масштабных случаев. Как только раздражитель исчезал или ослаблялось его действие, протестная активность тут же падала до нуля или почти до нуля. Даже серьезная угроза, исходящая от Саяно-Шушенской ГЭС, по сути дела, ничего не поменяла, хотя абаканцы несколько очнулись от оцепенения.
Это не более чем физиологическая реакция. Укололи булавкой - тело дернулось. Поднесли огонь - тело отодвинулось. Никакой разумной реакции не было никогда, не говоря уже о рациональной реакции, направленной на коренное решение проблем. Сибирское общество - общество неразумное, способное только на вот такую элементарную, физиологическую реакцию.
Миф, впитанный с областническими трудами, мешал воспринять сибирское общество таким, какое оно есть. Удивительно, но мы годами придерживались предельно идеализированного представления о потенциале сибирского общества, и это обстоятельство мешало нам нащупать правильное направление действий.
Неразумность сибирского общества существовала очень длительное время, с начала колонизации Сибири. Факты и явления, которые показывали эту неразумность, отмечались Ядринцевым, который писал: "Богатства казались неисчерпаемыми и возбуждали алчность пришлых людей. Но в этом стремлении к открытию естественных богатств, и овладению ими, не было ни системы, ни умения, ни знания". Эти слова можно с полным основанием приложить к любому времени за последние 300-400 лет.
Мы, вслед за областниками, видели только одну сторону - колонизацию Сибири. Это был важный фактор в сибирской жизни, но не единственный. Кроме него существовало еще два фактора.
Первый - вся жизнь в Сибири, которая шла в стороне и за пределами колонизации, была подчинена только и исключительно выживанию, причем как у сибирских народов, так и у старожилов, и в значительной степени самих переселенцев. Выжить - вот что было главной, основной и истинной целью сибирского общества в течение нескольких веков, и остается такой целью и сейчас. Именно оно объясняет и поразительную глухоту сибирского общества к новациям, и региональную раздробленность, и бессилие изменить свою судьбу.
Второй - попытки что-то создать в Сибири прогрессивное, передовое, были очаговыми, спорадическими, которые быстро гасли под напором или очередной волны колонизации, или же тонули в этом первобытном стремлении к выживанию. Увы, но развитие Сибири шло лишь в той мере, лишь в той степени, в какой это требовалось для нужд колонизации. Вклад самостоятельных попыток очень невелик, да и они, по большей части были связаны с внешними импульсами. Если бы не просветители из числа ссыльных, то наше положение было бы куда более худшим.
Успеха добиться можно, но только если ясно представлять себе истинное положение дел и не строить иллюзий. Наша ошибка была именно в том, что мы жили иллюзиями, что сибирское общество к чему-то готово. Именно потому мы потерпели поражение.
Сказанное выше не означает капитуляции и не означает, что нужно сложить ручки и плыть по течению. Если ясно осознать, что нынешнее сибирское общество нам не союзники, не помощники и даже не попутчики, то из этого вытекает настоятельная необходимость изменения методов работы.
Первое, что нужно понять, что просто голое просвещение этой массы людей, живущих или колонизацией, или выживанием, есть бессмысленная трата времени и сил. Ничего они не поймут, ничего они не примут сами по себе. Идеология выживания - это самодостаточная идеология, которая больше ничего не воспринимает. Она ставит перед собой цели достижения сытого желудка и личного комфорта, и ей неважно, какой ценой и как долго эта сытость и комфорт продолжится.
Второе, что нужно уяснить, так это то, что сибирское общество ничего не в состоянии создать. В самом лучшем случае, оно может выступить материалом, из которого будет создана новая Сибирь, причем часть этого материала вовсе ни на что не пригодно. Сибирь может измениться только под воздействием готовой концепции новой Сибири, которая будет настойчиво насаждаться, невзирая на пищание со стороны недовольных. По сути дела, сибирское общество может измениться только таким же образом, каким оно и было сформировано - под воздействием внешнего давления и влияния. Это, в известной степени, повторение методов колонизаторов, только с кардинально другими целями.
Это могут сделать только нынешние сибиряки-эмигранты, которые покинули Сибирь, пожили в других местах, приобрели такой опыт, которого никогда у жителей Сибири не было и не появится. Когда живешь в многообразном мире, то глубоко понимаешь настоятельную необходимость самосознания, самоопределения, начинаешь оценивать события и дела совсем в другом масштабе, чем местечковый, выживательский масштаб.
Потому сибирякам-эмигрантам нужно консолидироваться, сформировать концепцию новой Сибири, чтобы затем высадиться обратно и начать настойчиво и решительно переделывать Сибирь и сибирское общество в соответствии с этой концепцией, выбирая из него тех людей, которые хоть на что-то способны. Именно мы должны стать разумом Сибири, а всем остальным придется подчиниться.
Конечно, тех, кто уехал из Сибири за лучшей жизнью, не заставишь. Но можно предложить им подумать вот над какой альтернативой. Разумеется, ни один сибиряк на новом месте никогда не станет полностью своим, все равно будет некоторое отчуждение. Обычная судьба любого сибиряка-эмигранта - быть исполнителем, пешкой в чужих играх. Это так, и правде нужно посмотреть в глаза.
Но если консолидироваться и выступить в поход на новую Сибирь, то наше положение резко меняется во всем. Мы становится значимой величиной, и, в случае успеха проекта, выходим на мировой уровень, поскольку Сибирь обладает глобальным значением. Если у эмигранта есть непробиваемый потолок достижений, то у творцов и создателей новой Сибири такого потолка нет, тут все зависит от наших усилий, от воли и устремлений.
Новая Сибирь - это не выбор нынешних жителей Сибири, это в первую очередь наш выбор, лучших сибирских представителей, поскольку именно мы обладаем силами и свободой воли (что неопровержимо доказывает тот факт, что мы смогли уехать и неплохо устроиться на новом месте). И выбор звучит так: или остаемся эмигрантами на чужбине, или мы становимся хозяевами Сибири, нашей родины. Правильный выбор, думаю, очевиден.
Конечно, трудно предположить, что всякий сибиряк-эмигрант сделает этот правильный выбор, но я считаю, что наберется достаточно количество сторонников новой Сибири, чтобы можно было успешно высадиться, взять ключевые позиции и переделать Сибирь по нашему плану.
http://community.livejournal.com/real_s ... tml#cutid1