Ныне федеральное правительство тратит больше денег на содержание инвалидов и их семей, чем на пособия по бедности — велфэр (от англ. welfare — программа поддержки лиц не имеющих других источников дохода.) и продовольственную помощь нуждающимся (фудстэмпы, хотя восемь лет назад, чтобы не травмировать психику их получателей, фудстэмпы были стыдливо переименованы во «Вспомогательную программу повышения питательности») вместе взятые.
Откуда вдруг такое катастрофическое ослабление здоровья американцев? Ведь раньше и опасных работ было вроде бы побольше, и уровень риска на них был повыше, и законы об охране труда были куда мягче… Тем не менее никогда в стране не было такого числа инвалидов. В прошлом году корреспондент Национального общественного радио (NPR) Хана Йоффе-Уолт провела журналистское расследование, и вот что она установила.
Громадное число инвалидов не работает. Кто-то из них, бесспорно, не может зарабатывать на жизнь по состоянию здоровья, но про многих других этого нельзя безапелляционно утверждать. Строгого медицинского диагноза нетрудоспособности не существует, суждения о том, может ли человек работать или нет, в значительной степени субъективны. Диабет, гипертония, радикулит, психическая неполноценность – таковы наиболее популярные основания для вынесения суждения о нетрудоспособности. Но все эти недуги настолько широко распространены, что решение врача или судьи о предоставлении нетрудоспособности во многих случаях продиктовано интуицией или просто субъективным мнением.
Журналистка была поражена, узнав, что некий врач из Северной Каролины, когда к нему обращаются за справкой о нетрудоспособности ввиду хронических болей, неизменно спрашивает страдальца, каков его уровень образования. Какое это имеет отношение к способности честным трудом зарабатывать на жизнь? Самое прямое, отвечает любознательный врач. Люди без образования могут и не мечтать о сидячей конторской работе, их удел – физический труд, в силу чего они должны удовлетворять гораздо более жестким критериям здоровья, чем те, кто может найти сидячую работу – перебирать бумажки. То есть человек с радикулитом, имеющий высшее образование, трудоспособен, а радикулитчик без образования вполне может считаться инвалидом, потому что он не в состоянии выносить физические нагрузки, а на более легкую работу ему рассчитывать не приходится.
Хана Йоффе-Уолт приводит историю некоего Скотта Бердсола из маленького городка в штате Вашингтон, с которым она познакомилась в бытностью свою репортером в Сиэтле. В свое время практически все жители этого городка трудились на местном заводе. Но в один прекрасный день завод закрылся, работы не стало, наступили тяжелые времена. Отчаявшись найти заработок, Скотт, которому было уже 56 лет, стал ходить на семинары, где таких горемык, как он, просвещали насчет возможностей переквалификации, учебы и т.д.
На одном из семинаров ему попался знакомый инструктор. Улучив момент, когда вокруг никого не было, он сказал Скотту: «Ты попусту тратишь время. Сколько бы ты ни учился, никто не возьмет тебя на работу. Вот что я тебе скажу: постарайся выжать максимум возможного из программ социальной защиты, а о работе можешь даже не мечтать».
То был самый дельный совет, который я когда-либо получал, рассказывает Скотт. Он порасспросил друзей и знакомых и узнал, что многие, оказавшиеся в таком же положении, как он, стараются получить инвалидность. Скотт вспомнил, что несколько лет назад он перенес операцию на открытом сердце, и решил ею воспользоваться. Он подал на инвалидность, и его проблема была решена: с тех пор он живет на пособие по нетрудоспособности и в ус не дует.
Отчасти рост инвалидности объясняется старением рабочей силы: чем старше человек, тем выше вероятность того, что у него могут быть проблемы со здоровьем. Но в то же время инвалидность превратилась в скрытую разновидность велфэра для людей, не имеющих образования или востребованной квалификации.
Причем следует учесть, что пособия по нетрудоспособности – особо привлекательная разновидность велфэра с точки зрения бюрократии, заинтересованной в том, чтобы сделать хорошую мину при плохой игре: получатели пособий по инвалидности не учитываются в статистике безработицы и, стало быть, не портят картины при оценке ситуации на рынке труда. «Нетрудоспособных» фактически прячут на пособиях, чтобы приукрасить картину занятости.
Лицам, получающим инвалидный статус, выплачивают пособие в размере немногим менее 14 000 долларов в год. Не бог знает, какие деньги, но жить все таки можно, причем лучше, чем на трудовой заработок по минимальной ставке – это где-то 15 000 долларов, но без медицинской страховки, в то время как инвалидов независимо от возраста автоматически записывают в систему «Медикер». При этом пособие по инвалидности выплачивается фактически пожизненно – по статистике лишь 1% инвалидов снимаются с пособий и возвращаются на рынок труда. Это значит, что, лица, получившие инвалидность, практически навсегда обрекают себя пусть на скудное, но зато гарантированное существование.
Однако этой категорией лиц проблема инвалидности отнюдь не исчерпывается. За последние 30 лет в семь раз (sic!) возросла численность детей, получающих пособия по программе SSI, предназначенной для оказания финансовой поддержки детям и взрослым, которые сочетают материальную несостоятельность с нетрудоспособностью.
Взрослый, подающий на инвалидность, теоретически должен доказать свою неспособность функционировать в рабочей среде. Что же касается детей, инвалидность в их случае определяется как любое состояние, которое препятствует успешной учебе. Две трети детей, получающих пособие по инвалидности, признаны таковыми по причине психической или интеллектуальной неполноценности, выражающейся в отставании от сверстников по успеваемости.
Многие из этих детей вполне могли бы справиться с учебной нагрузкой, и, несомненно, их матери (отцов в таких семьях практически никогда не бывает) втайне мечтают об обеспеченном будущем для своих отпрысков – какая мать не хочет, чтобы ее ребенок добился успеха в жизни?! Но мечтает она об этом только в глубине сердца, зато куда больше опасается, что ее мечта неожиданно сбудется.
Если паче чаяния ребенок вдруг подтянется в учебе или найдет приработок, его могут снять с пособия, а между тем причитающиеся ему 700 долларов в месяц составляют основу семейного бюджета. Проще говоря, мать никак не может позволить своему отпрыску лишиться пособия, и он фактически обречен пожизненно прозябать на дне общества.
Идея федеральной программы помощи нетрудоспособным начала обсуждаться еще в 1930-х годах при президенте Франклине Рузвельте. Но даже в те годы находились люди, которые ясно видели опасность для общества, связанную с появлением целого класса иждивенцев. Некий статистик из Управления социального обеспечения с тревогой писал, что многие люди, которые в силу обстоятельств год-два не работали, могут вообразить, будто они утратили трудоспособность, и будут претендовать на государственные пособия по инвалидности, в результате чего уровень расходов по программе превысит все возможные пределы.
Первая федеральная программа помощи нетрудоспособным появилась в 50-х годах, а десятилетие спустя президент Линдон Джонсон расширил ее в рамках программы построения Великого общества – т.е. того, что в Европе называется государством всеобщего благоденствия.
В 1996 году президент Билл Клинтон после яростного сопротивления был вынужден, под страхом поражения на выборах, подписать закон о реформе системы социальной защиты – велфэра, который ему буквально силой навязали республиканцы в Конгрессе во главе со спикером Палаты представителей Ньютом Гингричем. Реформа увенчалась поразительным успехом, списки получателей пособий по бедности резко сократились – где на 50%, где на 60%, а где даже на 80%. Однако если при оценке действенности реформы учитывать положение с инвалидностью, картина кардинальным образом меняется.
Реформа, с третьего раза с зубовным скрежетом подписанная Клинтоном, в частности, поощряла штаты делать все возможное, чтобы трудоустраивать получателей велфэра и тем самым снижать расходы на их содержание обществом. Поощрение это выражалось в том, что закон о реформе возлагал гораздо более высокую долю расходов по велфэру на правительства штатов. Реформа сработала: численность получателей велфэра заметно уменьшилась, однако вскоре выяснилось, что далеко не все из них пошли работать.
Получатель велфэра обходится штату в немалые деньги. Но если перевести бедолагу на инвалидность, это не стоит штату ни цента, потому что инвалидность – федеральная программа, и все затраты по ней несет центральное правительство. Поэтому штаты экономят, спихивая людей с велфэра на инвалидность. Как и положено в стране частного предпринимательства, спрос породил предложение: в стране мгновенно возникла целая индустрия облегчения финансового бремени штатов, которая делает все возможное для увеличения численности участников программы помощи нетрудоспособным.
Хана Йоффе-Уолт приводит конкретный пример: компания PCG прочесывает списки получателей велфэра в поисках лиц, с наибольшей вероятностью удовлетворяющих критериям нетрудоспособности. Служащие компании целый день напролет обзванивают перспективных кандидатов на инвалидность, помогая им отыскать у себя и задокументировать недуги, потенциально дающие им право на статус инвалидов. Им задают такие вопросы, как, например, страдаете ли вы гипертонией и давно ли вы принимаете лекарства от повышенного давления? Есть ли что-нибудь еще, что вас беспокоит, что лишает вас трудоспособности и не позволяет вам работать?
Сотрудники PCG по телефону помогают потенциальным кандидатам на инвалидность заполнить соответствующее заявление. Если у тех нет медицинских документов в подтверждение своей нетрудоспособности, сотрудники компании помогут им раздобыть нужные бумаги: они позвонят врачу и попросят выслать по факсу требуемую документацию. А если такой документации не существует, тоже не беда: служащие PCG запишут своего клиента на прием к врачу, да еще позвонят ему накануне напомнить о грядущем обследовании, чтобы, упаси бог, не пропустил.
Одновременно руководители компании делают все возможное, чтобы расположить к себе работников местных отделений Управления социального обеспечения (SSA). Естественно, все это делается отнюдь не из благотворительных побуждений. За каждого получателя велфэра, которого компания сможет перевести на инвалидность, она получает солидный куш. Так например, по контракту, заключенному PCG с правительством штата Миссури, ее гонорар составляет 2300 долларов с головы.
Только не надо думать, что штат прогадал. Заплатив указанную сумму, он избавился от необходимости ежемесячно платить данной человеко-единице немалое пособие, так что плата за услуги PCG окупится очень быстро, буквально за несколько месяцев. А для страны в целом это значит, что в программу пособий по нетрудоспособности поступил еще один получатель.
На экранах телевизоров по всей стране, особенно в дневное время, когда дома сидят в основном получатели велфэра, постоянно маячат рекламные объявления юристов, обещающих взять на себя все тяготы борьбы с правительством за пособия, «которых вы заслуживаете». На сайте Youtube несть числа видеоклипам на тему о том, как выбить себе нетрудоспособность.
Особенно прославился на этом поприще некто Чарльз Биндер: он первым распознал потенциальную золотую жилу в недрах программы нетрудоспособности и стал рекламировать свои услуги. Кто не видел его рекламы? — этакий напористый крепыш в ковбойской шляпе, уговаривающий тех, кому не удалось выбить «причитающуюся вам» инвалидность, переложить свои заботы на его широкие плечи.
Когда Биндер ступил на эту стезю, он представлял интересы менее полусотни клиентов. А в 2013 году его юридическая фирма уже выступала от имени 30 000 потенциальных получателей пособий по нетрудоспособности. То есть за один только год 30 000 человек, которым было отказано в инвалидном статусе, обжаловали решение «бездушных» чиновников Управления социального обеспечения в суде, где от их интересы защищала фирма Чарльза Биндера. За свои услуги в 2012 году она заработала в общей сложности почти 69 миллионов долларов.
Политики не устают говорить о необходимости решить проблему вздувания пузыря инвалидности, но на самом деле ничего для этого не делается. Уж больно выгодна эта программа для маскировки действительного положения вещей – благодаря ей проблема безработицы выглядит гораздо менее серьезно. А для демократов лица, действительно неспособные к труду или лишь симулирующие нетрудоспособность, – это растущая когорта иждивенцев, которые всегда будут голосовать за кого положено из страха лишиться своего пусть скудного, но верного источника существования.
А тем временем федеральные программы инвалидности безостановочно раздуваются, как резиновые, и конца этому процессу не видно. Пособия по нетрудоспособности и охране здоровья реальных и мнимых инвалидов обходятся где-то в 260 миллиардов долларов в год, и с каждым годом эти расходы все растут и растут.
Между тем ресурсы программы страхования нетрудоспособности отнюдь не бесконечны. По оценкам специалистов, ее фонды будут исчерпаны уже в 2016 году. Разумеется, Конгресс никогда не допустит банкротства программы и каким-то образом изыщет способ пополнить ее средства – например, из пенсионного фонда социального обеспечения. Впрочем, и его возможности не бесконечны: деньги в этом фонде должны кончиться в 2025 году.
