ТомМич писал(а):Источник цитаты Позавчера сходили всей семьёй на 28 панфиловцев.
Либеральный фильм "Притяжение"
Космический аппарат неловкого вида, напоминающий Сатурн, крутящийся вместе с кольцами, терпит крушение над спальным московским районом Чертаново. Падает, смахивая верхние этажи многоэтажек, то что обычно скушно, чертановская жизнь,-тоска серая, превращается в занимательную трагедию.
Из космического корабля появляются пришельцы в дебильных, но сверхпрочных скафандрах, и судя по всему не знают что делать.
Армия оцепляет, менты в спецодежде оцепляют. Руководство спецоперации и страны сознательное, и с плеча не рубят, в то время как жители сверхрадикальные.
Народонаселение переживает и полно злобных мыслей. Появляются трафаретные лозунги "Это наша Земля!"
И только одна старшеклассница,- дочь полковника Лебедева, вначале было тоже поддавшаяся общей зенофобии, возращается быстренько к либеральной толерантности.
Находит пришельца среди мусора, и погрузив его на американский подъёмник везёт его и спасает, укрывает,даёт старую одежду отца, учит его есть и разговаривать.
Пришелец же,огого-ого,надо же,неправдоподобно, но факт,- имеет ещё и человеческий облик, напоминает внешне высокого красивого араба, по моему мнению.
Последние десяток минут фильма заставляют подумать было, что началась революция. Звучат крики "Это наша Земля!"
Но нет, это злой зенофобский бунт.
Парень лебедевской дочки-старшеклассницы,- Антон (актёр Александр Петров) становится лидером бунта. Дальше его превращают в абсолютно отрицательного персонажа и он с перекошенной мордой преследует полковничью дочку и пришельца.Он просто на глазах у зрителя превращён в русского психопата. Он стреляет в пришельца и полковничью дочку и убивает его, и Антона скручивают, мордой в чертановский асфальт.
Толерантный папа полковник Лебедев (актёр Меньшиков) пропускает дочку и пришельца к космическому аппарату неловкого вида, толпу зенофобских жителей Чертаново рассеивает полиция и военные. Корабль пришельцев улетает.
Пришелец похожий на араба, таким образом, погибает от пули зенофоба и националиста, дочь полковника Лебедева (актриса Старшенбаум) сидит на холме с собакой и говорит против всего плохого и за всё хорошее.
По сути фильм следовало бы назвать "Толерантность".
Типичный либеральный фильм, воспевающий такие ценности как "надо договариваться","надо разговаривать". "бунтовать нельзя","нехорошо"."табу"."Любите друг друга" и так далее.
Человечество обозвано в фильме агрессивной расой,неготовой для встреч с пришельцами.
Российские фильмы всё лучше сделаны, но их философская,мировоззренческая основа не оргинальна, и не только калькирует западные образцы, но доводит показную толерапнтность до глупости. (Когда уже будете мыслить сами!)
Плюс понятно же откуда ветер дует.
В эпоху минских договорённостей и сирийского перемирия, никто ж не даст денег на производсто радикального фильма, без толерантности, и чтоб выдвинутый народом лидер не был показан гримасничающим психопатом.
АФИША
Сегодня 54-ый #ДеньРождения отмечает любитель бутафорской крови, пасхалок, камео и женских ступней, большой киноман, сценарист, актёр, продюсер, оператор, монтажёр и, конечно, один из самых ярких режиссёров современности. Речь о Квентине Тарантино, мать вашу!
Правила жизни именинника от журнала Esquire, потому что Квентин за словом в карман не полезет:
ЕСЛИ БЫ Я НЕ БЫЛ ХУДОЖНИКОМ, я вряд ли работал бы на почте или на какой-нибудь такой восьмичасовой работе. Думаю, я был бы кидалой. И всю жизнь бегал бы от ребят из отдела по экономическим преступлениям.
НЕ ТО ЧТОБЫ Я ЖАЛЕЮ, что я не черный. Просто так сложилось — там, где я вырос, была куча черных. Если вы выросли во Франции, вы будете говорить по-французски и любить все французское. А я рос среди черных. Один из моих старших товарищей — мы с ним были действительно близки — был похож на Орделла (торговец оружием из фильма «Джеки Браун». — Esquire). Людей он не убивал, конечно, но проворачивал темные делишки.
Я НЕ ШЛЯЮСЬ ПО БИЛЬЯРДНЫМ. Я не играю в покер. И я не хожу на спортивные соревнования. Для меня даже по телевизору спорт смотреть — пытка. Я могу сходить на «Доджеров» (главная бейсбольная команда Лос-Анджелеса. — Esquire), потому что там игра не так важна, как пиво и люди вокруг. Чего я не могу понять, так это того, что средний американец не может три часа отсидеть в кино, но может четыре часа смотреть идиотский, скучный футбольный матч.
У МЕНЯ ЕСТЬ КУЧА ТЕОРИЙ, и одна из них состоит в том, что никто на самом деле не любит спорт. Мужчины просто считают, что они должны его любить, и притворяются. То же самое я думаю про группу The Who. На самом деле никто не любит эту группу. Предполагается, что ее просто необходимо любить, вот все и делают вид. Им страшно признаться, что король — голый.
КОМУ-НИБУДЬ СНЕСУТ ПОЛБАШКИ ИЗ ВИНЧЕСТЕРА — и меня это ни капли не тронет. Я воспринимаю это как клевый спецэффект, или мне нравится мизансцена. Меня по-настоящему трогают обычные человеческие истории. Кто-нибудь порежется листом бумаги на съемочной площадке, и меня пробирает, потому что я могу это на себя примерить. А получить в живот очередь из Узи — ну как такое на себя примеришь...
У МЕНЯ НЕТ ОРУЖИЯ. И я не против запрета на ношение оружия. Он мог бы сотворить настоящие чудеса. Уличное насилие в Америке запредельное. Когда приезжаешь в Европу, кажется, что сбежал от постоянного ощущения опасности. В Европе тоже убивают и насилуют, но, по сравнению с Америкой, это просто детский сад какой-то. Хотя, если взглянуть на это все немного иначе, можно сказать, что запрет на ношение оружия в Штатах — немного лицемерная идея. Америку основали люди со стволами в руках, которые просто брали что им понравится. Мы, в общем, нация воинов. Мы очень легко заводимся, и иногда по делу.
ЕЩЕ ДО «КРИМИНАЛЬНОГО ЧТИВА» я начал понимать, как здорово быть режиссером. Когда я стал ездить по фестивалям, я начал трахаться, как кролик. До этого я никогда не выезжал из страны, а тут не просто трахался — трахался с иностранными телками. А когда я не трахался, я обнаруживал, что обнимаюсь с какой-нибудь итальянской девушкой, которая ни в чем не уступает Мишель Пфайфер.
МОЖЕТЕ ЗАБРАТЬ ТРИДЦАТЬ ПРОЦЕНТОВ МОЕЙ СЛАВЫ, и ни капли не обижусь. Не то что мне не нравится быть знаменитым, но на тридцать процентов меньше — вполне достаточно. Раньше я мог просто погулять и подумать о своем, а теперь это невозможно. Если бы я хотел каждый вечер клеить новую девушку, это было бы совершенно потрясающе, но я не хочу. Теперь это очень просто, но мне особо не надо.
Я НЕ ХОДИЛ В КИНОШКОЛУ, я ходил в кино.
ЕСТЬ ДВЕ ПРИЧИНЫ, почему я люблю хлопья на завтрак: во-первых, они действительно вкусные, и во-вторых, их действительно просто готовить. Что может быть лучше, чем хлопья с молоком, если, конечно, у тебя есть коробка хороших хлопьев? Все остальное требует столько времени. Хлопья, они как пицца, ты их ешь, пока тебе не станет плохо. И мне всегда нравилось, что производители до сих пор ориентируются на детей. Хлопья выходят из моды быстрее, чем рэпперские кроссовки. Они стоят в супермаркете три месяца, а потом исчезают. И все, только вы их и видели.
У МЕНЯ ОТЛИЧНЫЙ БОЛЬШОЙ ДОМ, который позволяет мне коллекционировать кучу вещей, — не то что квартира. Последнее время я собираю прокатные копии фильмов. Для ценителя кино собирать видео — это как травку курить. Лазерные диски — это, безусловно, кокаин. А прокатные копии — чистый героин. Когда начинаешь собирать прокатные копии, ты словно все время под кайфом. У меня серьезная коллекция, и я действительно ею горжусь.
ХОТИТЕ УЗНАТЬ МОЮ ЛЮБИМУЮ ГРЯЗНУЮ ШУТКУ? Черный парень заходит в салон кадиллаков. К нему подходит продавец и спрашивает: «Здравствуйте, сэр. Думаете купить кадиллак?» — «Я собираюсь купить кадиллак, — отвечает тот, — а думаю я о телках».
НЕ ЧУВСТВУЮ НИКАКОЙ «БЕЛОЙ ВИНЫ» и не боюсь вляпаться в расовые противоречия. Я выше всего этого. Я никогда не беспокоился, что обо мне могут подумать, потому что искренний человек всегда узнает искреннего человека. Нормальные люди всегда меня поймут. А люди, которые сами полны ненависти и хотят всех подловить, будут спускать на меня всех собак. Другими словами, если у тебя проблемы с моими фильмами, значит, ты расист. Буквально. Я действительно так думаю.
СТРАШНО ЛЮБЛЮ ЖАНРОВОЕ КИНО, причем все — от спагетти-вестернов до самурайских фильмов.
Я НЕМНОГО ГОРЖУСЬ ТЕМ, что достиг всего, чего достиг, не получив даже среднего образования. Это делает меня умным. Производит впечатление на людей. Я не большой любитель американской системы государственного образования. Я так ненавидел школу, что сбежал в девятом классе. Единственное, о чем я жалею — хотя и не то чтоб очень сильно, — это то, что я думал, этот ужас будет длиться вечно. Я не понимал, что в колледже будет по-другому. Сейчас, если бы я все делал заново, я бы закончил школу и пошел в колледж. Уверен, что справился бы.
Я НИКОГДА НЕ ВСТРЕЧАЛ своего отца и никогда особо не хотел его встретить. Он не мой отец. Только то, что он переспал с моей матерью, не делает его моим отцом. Единственное, что я могу ему сказать: «Спасибо за чертову сперму». У него было тридцать лет, чтобы меня повидать, но он вдруг решил это сделать, когда я стал знаменитым. Отвратительный побочный эффект славы. Когда-то, когда я носил его имя, а он не появлялся, я думал: «Что ж, это даже круто. В этом есть стиль». Но эта чертова слава притягивает людей.
ДАВНО Я НЕ ВИДЕЛ НИЧЕГО ТАКОГО В КИНО, что могло бы меня испугать. Что меня действительно пугает, так это крысы. У меня настоящая фобия. Кроме шуток.
КОГДА Я РАБОТАЛ В ВИДЕОМАГАЗИНЕ, я слышал, как родители ругали детей за то, что те все время брали то кино, которое они уже видели и любят. Ребенок ведь как думает: «Зачем брать неизвестно что? Возьму-ка снова эту кассету». И он смотрит ее в пятнадцатый раз и искренно смеется над всеми шутками. Вот и у меня психология ребенка — мне нравится такой подход.
Я НЕ БОЛЬШОЙ ФАНАТ МАШИН. Машина просто возит меня из одного места в другое. Красный шеви Малибу, который Траволта водил в «Криминальном чтиве», принадлежит мне. Мне не было до него никакого дела. Я хотел от него избавиться. Держал его на парковке, чтобы пореже с ним сталкиваться. На съемочной площадке я пытался его продать. Он был совсем еще новый, и все ходили и облизывались. Но всем казалось, что с ним должно быть что-то не то, потому что я не обращал на него никакого внимания. А я говорил: «Да нет же, мне он просто не нужен. Заплатите мне столько, сколько я за него отдал, и он ваш». Мне куда больше нравится Гео Метро (малолитражка шевроле. — Esquire).
МЕЖДУ МУЖЧИНАМИ И ЖЕНЩИНАМИ все время есть напряжение. Я это чувствую. Женщина идет по улице, а я иду сзади, и вдруг появляется это напряжение. Я просто иду по улице, нам просто по пути. А она думает, что я насильник. И теперь я чувствую себя виноватым, хотя я ни хрена плохого не сделал. Вроде «простите, что я иду позади вас». А она думает: «Что, теперь уже и по улице пройти нельзя?» И сразу появляются напряжение и злость, хотя вовсе не из-за чего.
ЕСЛИ В КОНЦЕ ГОДА Я МОГУ СКАЗАТЬ, что я видел десять по-настоящему — без всяких скидок — хороших фильмов, значит, год удался.
БОЛЬШИЕ ИДЕИ ПОРТЯТ КИНО. В кино самое главное — сделать хорошее кино. И если в процессе работы тебе в голову придет идея, это отлично. Но это не должна быть Большая Идея, это должна быть маленькая идея, из которой каждый вынесет что-то свое. Я имею в виду, что если ты снимаешь кино о том, что война — это плохо, то зачем тогда вообще делать кино? Если это все, что ты хочешь сказать, — скажи это. Всего два слова: война — это плохо. То есть всего три слова. Хотя два слова будет еще лучше: война — плохо.
НАСИЛИЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ НИОТКУДА. Ты можешь сидеть и смеяться, а в следующее мгновение стать неуправляемым... Однажды я ждал автобуса на углу Уэстерн и Санта-Моники — там куча проституток. Там же стояла черная проститутка-трансвестит. И вдруг рядом остановилась машина, из нее выскочил мексиканский парнишка с бейсбольной битой и пошел к проститутке. Это был полный сюр. Я не мог даже рот открыть. Она что-то почувствовала, повернулась и увидела, что парень сейчас ее ударит. Она ему сказала с угрозой: «Не делай этого, я шлюха». Совершенно дикий ответ. Я испугался. А парень держит биту у нее над головой и врубается, что она сказала. И она говорит: «Не делай этого, блин, не делай этого». И вдруг — бац! — он ее бьет. Они начали драться, и тут из машины вылезают еще несколько парней. Тут уж я дал деру, и она дала деру. Вот вам настоящее жизненное насилие.
Я БЫЛ ЖЕСТКИМ ПАРНЕМ ДО ТОГО, как меня признали. Потому что чувствовал, что так же хорош, как и сейчас, но об этом же никто не подозревал. В двадцать лет я дальше пригородов Лос-Анджелеса и не выбирался. Да чего там — я снег впервые увидел, тогда когда поехал на фестиваль в Сандэнс.
Я КОЕ-ЧТО ЗАМЕТИЛ ПРО «ОСКАРЫ». Когда «Красота по-американски» стала лучшим фильмом, это было как новая эпоха. Фильм про неудачников, крутой фильм, наконец выиграл. До этого у них всегда было так: был фаворит, голливудское кино и крутое кино. Знаете, любимец критики. И всегда, когда доходило до награждения, голливудское кино выигрывало. Лучший фильм, лучший режиссер. Ну а крутое кино всегда получало приз за сценарий. Это был такой утешительный приз за крутизну.
В ДЕТСТВЕ Я СОБИРАЛ КОМИКСЫ. Тогда это было круто, потому что, где бы ты ни жил, в пригороде или в городском микрорайоне, вокруг было по крайней мере шесть ребят, которые собирали комиксы. Можно было взять с собой комиксы, прийти к абсолютно незнакомому мальчику, постучать в дверь и сказать: «Привет, я Квентин. Ты Кен? Я слышал, ты собираешь комиксы? Я тоже. Можно посмотреть твою коллекцию?» Это был ритуал. Ты показываешь свою коллекцию, он — свою, вы меняетесь. Можно было просто прийти к абсолютно незнакомому мальчику и подружиться с ним.
КОГДА ОБО МНЕ СТАЛИ ПИСАТЬ, я узнал столько всего удивительного. Оказывается, я до смешного нелеп: слишком быстро говорю, слишком размахиваю руками. Так что теперь я думаю: «Ох, может, не стоит так быстро говорить?», или «может, не стоит теребить волосы?» Я совершенно помешанный.
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 36 гостей
