Наш вратарь. "Томь" в горле
Единожды ослушавшись своих довольно непосредственных начальников в “Томи”, Василий ХОМУТОВСКИЙ сделался в команде персоной нон грата. Не играющий ни в основе, ни в дубле, он простоем расплачивается за табуированный клубом августовский приезд на матч белорусской сборной с Израилем. А заодно дожидается дня, когда срок контракта с сибиряками выйдет и приспеет час заняться поисками более цивилизованных вариантов продолжения карьеры. К тому времени мы, вероятно, уже будем знать итог экспериментальной составляющей тренерского плана Бернда Штанге, один из пунктов которого надлежит реализовать завтра — в матче с Люксембургом.
Клубная неустроенность голкипера пролилась водой на мельницу “ПБ”. Страж-диссидент прибыл в Минск заблаговременно — еще в субботу, сделавшись доступным для неспешного прямого общения.
— У “Томи” нынче горячие деньки — в разгаре борьба за выживание в премьер-лиге. Тебе в твоем положении это интересно?
— Интересно. Как-никак моя команда. У меня с ней контракт. Естественно, за ребят я переживаю. А взаимоотношения с руководством роли не играют.
— И все же Томск в твоей карьере — этап скорее пройденный…
— Еще два месяца — нет. Контракт заканчивается 15 декабря. Как профессионал я его должен отработать на сто процентов. А после, как говорится, будет видно.
— Плюсов или минусов было больше за два твоих томских года?
— Плюсов. Провел немало удачных матчей. А этот конфликт с руководством… Я, кстати, хотел бы вернуться к этой теме. В последний раз. Чтобы закрыть ее окончательно.
— Давай…
— Так вот. Нас поставили перед выбором: клуб или сборная. Поставил Петраков. Когда вызовы в Томск пришли, он позвал нас с Кульчием и Булыгой и спросил: “Поедете?” Ответ ребят приводить не буду, мой же был таким: “Если нашей федерации объясните ситуацию, обо всем договоритесь — нет проблем, можно и остаться”. Мы и сами сложа руки не сидели. Звонили в БФФ. Я лично разговаривал и с Дмитраницей, и с Вергеенко. Нам было сказано: “В сборную явиться необходимо”. Несмотря на это, я продолжал надеяться — уже на клуб и его дипломатические возможности. Рассчитывал, что компромисс с федерацией все же будет достигнут. Мы ждали до последнего. Но нам ничего не говорили. И в Питере, перед матчем с “Зенитом”, я понял: нужно принимать решение самому. Иначе будет поздно. В общем, подошел к начальнику команды, попросил заказать билет на минский авиарейс…
— Раз уж ты затронул эту тему, то как не спросить насчет пресловутой договоренности о неприезде в сборную всех до одного белорусских “томичей”. Ты, получается, нарушил тот пакт…
— Никакого пакта не было. Мы с Булыгой и Кульчием просто обсуждали, какие могут быть варианты. Договорится клуб с федерацией, не договорится… А так у каждого было свое мнение. И каждый принял решение сам.
— Очень бы, признаться, не хотелось, чтобы эта история поссорила тебя с тем же Кульчием…
— У нас нормальные отношения. Я никого не осуждаю. И, надеюсь, никто не осуждает меня.
— Будем считать, тема закрыта. У тебя теперь наверняка стало больше свободного времени. В Томске есть где его провести с пользой для души и тела?
— Не скажу, что досуга так уж сильно прибавилось. Я все так же усердно работаю. Главный тренер мне прямо сказал: раз ты выбрал сборную, то теперь уж не обижайся. Так что в матчах не участвую, на выезды не езжу. А занять себя в Томске есть чем. Я ведь там не один, а с семьей. Лишь недавно перевез своих в Минск, потому что к Сибири уже подкрадываются холода. Климат вообще специфический. Но я привык. В целом жизнь обычная, размеренная. Дочку — ей недавно три годика исполнилось — даже в садик устроили. Город спокойный, приятный, есть где погулять. Никаких бытовых проблем.
— При какой минимальной температуре доводилось играть в Томске?
— Минус десять-двенадцать. В прошлом году это, кажется, было. Вообще такие морозы наступают на финише сезона. Играть, что и говорить, не очень уютно. Но уж точно не страшнее, чем в сильную жару.
— По поводу твоего забвения в городе существует какое-либо общественное мнение — среди простых болельщиков, в интернет-сообществе, местной прессе?
— Ничего не могу сказать. Не слежу я как-то за этим. Но в принципе “Томь” вправе гордиться своими болельщиками. Их много, они приветливы, очень сильно поддерживают команду. Играть приятно.
— Оторванность от Европы чувствуется? Даже с Минском у Томска четыре часа разницы. Лигу чемпионов показывают в прямом эфире?
— Да, в два часа ночи. И ничего, смотрим. Впрочем, если утром тренировка, режим приходится соблюдать. И уже потом по возможности наверстывать упущенное — в записи или по нарезкам моментов и голов. А по поводу перепада часовых поясов могу поделиться опытом: с томского времени на минское перестроиться значительно легче, чем наоборот.
— Можно ожидать, что где-нибудь зимой ты снова заживешь по европейскому футбольному укладу? В ту же “Стяуа” вернуться неужто не судьба?
— Не хочу загадывать, строить какие-то далеко идущие планы и тем более о них говорить. Даст бог, все сложится хорошо и буду играть в сильном европейском клубе. Это единственное, о чем могу сказать сейчас.
А “Стяуа”… Классная, конечно, команда. В России, считаю, она запросто боролась бы за чемпионство. Несмотря на свой более чем скромный в сравнении с российскими грандами бюджет. В Бухаресте у меня опять-таки никогда не возникало проблем с вызовами в сборную. Была, я рассказывал, история вроде теперешней — не хотели отпускать. Так клуб договорился с БФФ, и все решилось мирно. Как будто это не россияне, а румыны с белорусами на одном языке разговаривают… При том, замечу, график у “Стяуа” куда сложнее, чем у той же “Томи”. Чемпионат, Кубок, неизменные еврокубки, сборная — за сезон у меня полсотни матчей набегало. Из которых очень много, что называется, на вес золота. И ничего. Потому что при профессиональном отношении к делу играть дважды в неделю — не проблема. Вся Европа так живет. Я возвращался из сборной в клуб за день-два до матча и потом выходил в стартовом составе. Полностью готовым.
— И все это ты тем не менее однажды променял на российскую глубинку…
— Ни о чем не жалею. Все что ни делается — к лучшему. Петраков еще когда “Москву” тренировал, хотел видеть меня в своей команде. Настойчиво приглашал, обещал место в стартовом составе. Это было лестно. Я согласился. И не считаю свой двухлетний томский опыт отрицательным.
— В финансовом плане, видимо, сильно выиграл…
— Не так чтоб очень сильно, но, естественно, переходил на более выгодный контракт. Однако не только этим был обусловлен мой выбор. Хотелось чего-то достичь в России.
— Удалось?
— Считаю, да. Сыграл много матчей, которыми можно гордиться.
— А первые шаги сборной под началом Бернда Штанге, они как — укрепили веру в светлое завтра?
— Конкретно мою веру — да, укрепили. Я увидел настоящего профессионала. Человека, который знает, чего хочет достичь и, главное, — как. Мне очень импонирует работа этого тренера. Вне зависимости от того, будет он меня ставить в состав или нет. Со своей стороны сделаю все — на сборах, тренировках, матчах за клуб, — чтобы доказать право быть первым номером в сборной.
— А не жаль было, что в Словении не сыграл?
— Мне предоставили шанс в матчах с Израилем и Румынией. В Целе пришла очередь Владимира Гаева. Прекрасно понимаю желание Штанге проверить всех. Уважаю мнение известного специалиста. Раз он решил именно так, значит, так — правильно.
— Как видно, ты морально готов к тому, что в ближайшем матче-другом место в воротах получит Юрий Жевнов. Его ведь еще не смотрели…
— Будет так — нет проблем. Футболист не вправе обсуждать решения тренера при выборе состава или тактики. Я мнение Штанге уважаю и готов принять любой вариант. Но не хочу ни к чему морально готовиться. И не собираюсь кому-то уступать свое место. Буду работать на тренировках, чтобы, повторюсь, доказать: я — номер один в сборной. К Юре Жевнову, прошу понять правильно, это не имеет отношения — мы с ним хорошо ладим. Есть еще Антон Амельченко, Вова Гаев. Мы все равны, мы — коллеги. Но место в составе — одно на всех, и это нормально, когда каждый стремится его занять.
— В Гомеле давно бывал последний раз?
— Очень. Даже не вспомню точно, когда. Зато по Гомельской области довелось недавно проехать. У меня отец оттуда родом. Есть под Лельчицами одна деревня, где чуть ли не у каждого фамилия Хомутовский. Там мои корни.
— Одобряешь решение БФФ вынести матч сборной за пределы Минска?
— Однозначно. На мой взгляд, это отличный ход для популяризации футбола. На стадион в Гомеле люди придут в большом количестве, многие с детьми. Это даст дополнительный толчок развитию игры в городе. Здорово, одним словом. Следует, наверное, задуматься над тем, чтобы сыграть и в каком-либо другом областном центре.
— Генеральный девиз матча с Люксембургом можно провозгласить уже сейчас: ничего, кроме победы.
— Мне в главном тренере нравится, что этот девиз был у нас и в прошлых матчах — с Израилем, Румынией, Словенией… Штанге, как мне кажется, прививает сборной менталитет победителей. Вне зависимости, где играем и с кем, бороться необходимо только за победу. В субботу — над Люксембургом. Потом — над Израилем, Албанией и Голландией.
— Крутовато как-то берешь…
— Почему бы и нет?
— Недавно тебе стукнуло 29. Золотой возраст для голкипера?
— Если сравнивать с европейскими чемпионатами, где вратари играют до 38-40 лет, то 29 — это, можно сказать, начало серьезной карьеры. При том, что уже есть опыт, мастерство. Ни для кого не секрет, что век голкипера более долог, чем полевого футболиста. И в 30 действительно многие только начинают выходить на пик. Примеров — множество.
— Чувствуется, рассчитываешь пополнить список вратарей-долгожителей…
— Это как бог даст. Буду играть, пока хватает сил. И по возможности прогрессировать.
— Отсчет твоей профессиональной карьеры начался в достопамятной минской “Атаке”. Где высмотрел тебя Яков Шапиро?
— В столичной “Смене”. Там я играл у Михаила Францевича Шутовича. Проходил по двум возрастам — 1978 и 1979 годов рождения. Вот где-то там, в первенстве города или области, а то и в юношеской сборной, доброй памяти Яков Михайлович меня и заприметил. Первый профессиональный контракт я заключил в 16 лет.
— На какую зарплату?
— 150 долларов. Вообще, я Шапиро очень признателен за науку. А еще в то самое время судьба свела меня с Юрием Петуховым. Он в “Атаке” с вратарями работал.
— Что было до “Смены”?
— Как у всех — двор. Гонял мяч, пробовался в других видах. Потом отец отвел меня, восьмилетнего, в “Смену”. Лучшую, считаю, на тот момент футбольную школу Беларуси. Все условия для роста. Двадцать травяных полей — где еще такое было? Нам все завидовали.
— У твоего брата Юрия карьера, по большому счету, не сложилась...
— Насчет его карьеры я бы выводы делать не спешил. Брата сейчас учеба сильно занимает. А примеров, когда футболисты раскрываются в зрелом возрасте, немало. Юра — парень старательный, упертый. Два года назад приезжал на просмотр в “Стяуа”. И тогдашний главный тренер Вальтер Дзенга остался доволен уровнем его футбольной эрудиции. Правда, Бухарест все же пришлось покинуть — у нас в атаке играли два парня из национальной румынской сборной. В конкуренции с ними, что и говорить, шансов было мало. Ничего, надеюсь, у Юры все впереди, и на хорошем уровне он еще поиграет.
— Какие мысли о скорой новой встрече со сборной Израиля?
— Еще один спарринг с сильным соперником. Который к тому же наверняка желает реванша за поражение в Минске. Мы постараемся этого не допустить. Мне кажется, будет интересно.
— Бывал на земле обетованной?
— Один раз и очень давно. С “молодежкой”, кажется, ездили. Из всех впечатлений помню только сильнейшую жару. Страну посмотреть не успел. Может, в этот раз получится. Хотя с чего это вдруг? В футболе всегда так — приехал, сыграл и уехал.
http://pressball.by/news.php?t=0101&id=22003
