Честная работа
Московский «Спартак» по традиции и привычке продолжают называть народной командой, но какая же это народная команда? Эта космополитичная сборная мира, в составе которой на поле выходят два бразильца, аргентинец, хорват, литовец, немец турецкого происхождения, чех и молдаванин, уже давно утеряла связь с Ширяевым полем и собственной историей. Эти футбольные бароны, получающие от спонсоров в подарок «Мерседесы», плохо ориентируются в метро и с трудом понимают, как можно жить на какие-нибудь жалкие десять тысяч долларов в месяц.
Народной команды больше нет, а народный футболист есть, и имя его — Андрей Тихонов. Все, чем был славен когда-то «Спартак», он сохранил в себе. Тихонов и сегодня, после семнадцати лет карьеры в большом футболе, ведет себя на поле с простотой, свойственной работяге, который знает, какие мозоли натирает на ладонях лопата. На своем родном левом фланге он пашет, как землекоп, а когда есть нужда, превращается в грубоватого прораба, который может скупо, но очень емко сказать партнерам все, что о них думает. В нем есть прирожденный и подлинный демократизм жителя предместья, пассажира электричек и хитрого мужичка у пивного ларька. Пусть он ездит отдыхать в Доминикану и иногда, как джентльмен года, носит черный парадный фрак — он все равно остается все тем же самым Андрюхой из подмосковного Королева, ходящим с друзьями в баню и больше всего на свете любящим раскаленную, жареную, прямо со сковороды картошку.
Тихонов никогда не был везунчиком, которому в любой игре выпадает счастливый билет. В армии его должны были взять в спортроту, но место понадобилось кому-то из блатных, а его отправили сторожить зэков под Красноярском. Там однажды зэки гостеприимно угостили его мясным блюдом, а потом он узнал, что это была зажаренная собака. То, что судьба в любой момент может ударить поленом по голове, он тоже знает. Тренер Романцев выгнал его из «Спартака» в разгар карьеры, когда он был всеобщим любимцем. Он из Тарасовки с видом молчаливой задумчивости пришел домой (жил неподалеку). «Что с тобой случилось? Что ты ходишь с таким видом, как будто тебя выгнали из «Спартака»?» — спросила его жена, придумывая немыслимое и невозможное. «А меня выгнали», — спокойно, хотя и с некоторым удивлением, отвечал он.
Тихонова изгнали из «Спартака» с жестокостью, с какой когда-то из древнегреческих полисов изгоняли мудрецов и героев. «Спартак» был его родиной и его мечтой, он всегда хотел быть в этом месте. И мы вот уже сколько лет видим, как этот человек несет тяжесть изгнания. В солнечном Израиле, в «Маккаби», он не прижился. В «Саутгемптоне» его взяли на одну выездную игру во Францию, где он, совсем не мальчик и заслуженный футболист, должен был играть под чужим, английским именем (документы были не в порядке). «Крылья Советов», «Химки», опять «Крылья Советов» — это чужбина, на которую забрасывала его жизнь. Вместо Тарасовки, рядом с которой он вырос, — безличный комфорт чужих тренировочных баз; вместо теплого уюта собственного дома — временное жилье профессионала, зарабатывающего на хлеб обводкой и ударом. Все это не очень весело, но нигде, ни в одной команде, Тихонов ни разу не был слабым человеком, которому требуется время на то, чтобы пообвыкнуть, войти в коллектив, найти игру. Вышел на поле — делай, что должен. И он делал.
Странным образом я, помнящий в подробностях сотни матчей, соперников Андрея Тихонова забыл. Я бы мог, порывшись в справочниках, вызвать их имена и названия из забвения, но не хочу этого делать. Они — только фон для его честной работы, которая иногда дорастает до подвига. Как иначе назвать удар, отбитый им из нижнего угла на 88-й минуте матча, когда он встал в ворота вместо удаленного вратаря Нигматуллина? Как иначе назвать гол, который он в прошлом году забил ударом с лета, не раздумывая пустив мяч прямо в «девятку»? В этом роскошном ударе была брутальность, которой позавидовал бы боксер Маскаев, умеющий ударить, как никто другой. Влепил и пошел, спокойный, уверенный в себе, даже невозмутимый: а что такого? Ну забил гол. Это просто честная работа.
В Андрее Тихонове, с его улыбкой, светлыми волосами и подбритыми висками, есть что-то давно знакомое и родное. Иногда мне кажется, что я видел его лицо на старых, выцветших фотографиях легендарного «Спартака» пятидесятых и шестидесятых годов: не он ли там стоит между Нетто и Крутиковым, не он ли положил руки на плечи Осянину и Хусаинову? Он мог бы там быть и не сфальшивил бы ни в одной ноте. В нем, неунывающем, спокойном, твердом тридцатисемилетнем полузащитнике, есть что-то такое, что вызывает литературные ассоциации. Капитан Тушин и солдат Иван Чонкин с футболистом Андреем Тихоновым составили бы прекрасное трио мужичков, в неизвестно каком году при неизвестно каком царе распивающих жигулевское пиво в привокзальном буфете. Я бы хотел там быть, посмотреть, как они отбивают воблу о край стола, и послушать их неспешные, мудрые, исполненные скрытого юмора разговоры.
Команды улетают в прошлое и исчезают в нем бесследно. Кто помнит сейчас камышинский «Текстильщик», в девяностые годы игравший в нашей высшей лиге, или сочинскую «Жемчужину»? А Тихонов остается. Уходят не только команды, тренеры тоже уходят в небытие. Кто помнит нижегородский «Локомотив» и его тренера Овчинникова по прозвищу Борман, который считал, что защитник Нижегородов обязательно должен играть в его команде из-за своей фамилии? Где Романцев, когда-то списавший Тихонова в хлам и объявивший его «отработанным материалом»? Теперь это грубое и циничное выражение можно отнести к самому тренеру, а Тихонов в своем новом сезоне снова выходит на поле.
Алексей Поликовский
http://www.novayagazeta.ru/data/2008/22/25.html
но мне показалось или померещелось что они похожи на лица чем то, только цвет разный.. 